Лед и пламя Тартара - Страница 28

– Чумное Кладбище? Там же, где всегда? – спросил он.

– Да.

– Но как Альфонсина догадалась? Почти четыре сотни лет ходом не пользовались.

Олаф облизал губы.

– Накануне там видели свечение. В овраге, у общих могил. Я узнал об этом уже после, – торопливо добавил он.

Арей наклонился к нему и что-то быстро спросил. Спросил совсем тихо, но Дафна все равно услышала. Слух у рожденных в Эдеме очень чуткий.

– Багровое или светло-розовое с ободом?

– Багровое, – без промедления ответил Олаф.

На секунду лицо Арея окаменело, как маска. Дафна разобрала, что он негромко ответил:

– Вот как? Что ж, пусть будет багровое.

Арей коротко кивнул и, не прощаясь, направился к двери. Олаф не удивился. Он продолжал лежать на полу, видно, решив, что раз он оказался тут, то можно и вздремнуть. Похоже, банальная вежливость так же мало входила в традиционные ценности варягов, как и в ценности Арея. Улита, Дафна и Мефодий потянулись за шефом.

– Удачно выбраться! На вашем месте я бы пошел Черной Гарью, а за Гарью сразу нырнул бы в лес. Хоть и жалкий, но шанс прорваться есть, – напутствовал их Олаф.

«Ничего себе, – изумился Меф. – Говорить стражу, начальнику русского отдела, лучшему мечнику мрака, что у него есть жалкий шанс!»

– Хорошо. Так мы и поступим. Ты с нами не пойдешь? – спросил Арей не оборачиваясь.

– Нет. Я ветхий старичок, – отвечал Олаф.

Меф удивленно посмотрел на распираемую силой рубаху варяга.

– Вы это о себе?

– Не туда смотришь, наследник! Я духом ветхий старичок. Когда из шампанского выходит газ, бутылкой еще можно драться, ну да это уже совсем не то... – спокойно отвечал Олаф.

* * *

Черная Гарь оказалась совсем не тем, что следовало из названия. Ничего черного и тем более горелого там и близко невозможно было обнаружить. Зато на старой гари во множестве росли молодые березы, причем росли так густо, что Меф периодически терял из виду Даф, хотя она шла всего метрах в трех левее.

Зато лицо Арея, который шагал совсем рядом, Мефодий видел очень хорошо. Барон был сосредоточен и угрюм. Свой меч он неназойливо держал под рукой, что говорило о многом. Мефу хотелось задать ему пару вопросов о выпитых глазах и багровом свечении, но он ощущал, что ничего, кроме гнева, это сейчас не вызовет. Защитная личина ворожеи все еще защищала Арея. Более того, перед тем как войти в лес, мечник ее усилил, придав горбатой ворожее черты пародийного сходства с Лигулом.

Последней сердито хромала Улита. Туфли на каблуках ведьма давно уже несла в руке, и, вынужденная идти босиком, то и дело ойкала и ругалась.

– Противнее всего, наверное, занозы, – сочувственно сказала Дафна.

– Не угадала, светлая! От заноз существуют заговоры.

– А что тогда?

– Противнее всего – наступать на улитку. Во-первых, заговоров нет. Во-вторых, панцирь острый, режет пальцы, и, наконец, внутри она склизкая и противная.

Ведьма задумалась и добавила:

– А вообще тупой каламбур получился: Улита наступает на улитку. Бррр! Гадость! Походит на разборку между близкими родственниками.

Три четверти часа спустя Арей остановился на берегу неширокой лесной речушки, которая здесь, в начале своего течения, еще не была уверена, настоящая ли она река или просто зазнавшийся, разбухший после весеннего полноводья ручей. Через речушку был перекинут деревянный мост. Тут много лет назад и остановилось пламя. На том берегу стоял буреломный лес. Там и начинались земли, которые Олаф считал опасными.

С минуту Арей простоял на берегу, прислушиваясь, а затем, не касаясь моста, шагнул в воду и стал переходить ручей вброд. Меф, Дафна и Улита последовали за ним. Вода едва доходила до пояса. Дно было топким и илистым. Меф ощущал, как ноги проваливаются в раскисшую грязь. Там, где нога увязала, на воде сразу расплывалось мутное пятно.

У противоположного берега дно дало уклон. Мефодий увидел, как Арей провалился по грудь, а затем, оттолкнувшись, прыгнул в высокий камыш и выполз за берег. Меф без колебаний последовал его примеру. Цепляясь за камыш, он порезал руку острым краем. Выступила кровь. Арей заметил это и нахмурился.

– Здесь ни одна капля крови не может пролиться незамеченной, – сказал он.

Последней, уже после Дафны, на берег выбралась запыхавшаяся Улита. Река, журча, уносила вниз по течению расплывшиеся пятна глины, зализывая, как собака раны, свое взбаламученное дно.

– Меня просто трясет! Ненавижу ходить пешком! Почему мы не можем телепортировать? Ну позязя! – сказала она возмущенно.

Арей красноречиво посмотрел на секретаршу и ничего не сказал. С одной стороны, он как будто много позволял ведьме, а с другой – не любил, когда она слишком уж увлекалась и сокращала дистанцию. Дистанция – главное понятие социального бокса.

– Ну хорошо, нельзя так нельзя. Тогда давайте вызовем Мамая! Пусть найдет какой-нибудь взорвавшийся вертолет... Все-все, молчу! Не надо поедать меня глазками! Да, я уставшая слабонервная женщина и не стоит развивать эту тему!

Теперь они продвигались вперед осторожно. Арей то и дело останавливался и ненадолго замирал. Шевелиться в такие минуты никому было нельзя. Тем более странно, что при всем том шли они не по бурелому, а держались тропы.

– Бурелом – самый очевидный путь. Его выбирают те, кому есть, что скрывать. К тому же звуки в нем разносятся дальше. И потому тропа безопаснее, – негромко пояснил Арей.

Вскоре он остановился у дерева, на стволе которого была схематично вырезана человеческая голова. Точно такая же голова помещалась с другой стороны тропы.

– Здесь, – процедил Арей сквозь зубы.