Лед и пламя Тартара - Страница 39

– Не дергайся! Ржаво, но стерильно! – предупредил он и уколол Даф в центр ладони.

Даф вскрикнула, рванула руку, но мечник уже отпустил ее и сам. Игла исчезла. Морщась, Дафна уставилась на выступившую каплю крови. Капля была насыщенно красная, но не рубиновая и не светящаяся, как у стражей света. Это озадачило Дафну. К тому же при виде крови у нее стали ныть виски, чего никогда не случалось прежде. Она попыталась мысленно затянуть рану – для стража это дело мимолетного желания – но и тут у нее ничего не вышло.

Даф не столько удивилась, сколько испытала недоверчивое недоумение. Она попыталась еще раз – тот же эффект. Кровь не спешила исчезать, а рана закрываться. Даф моргнула, думая, что это обман зрения. Она так привыкла к тому, что это происходит всегда, без исключений, что изумилась, как человек, который, плеснув на бумагу краски, не увидел пятна.

Арей, точно забыв о Дафне, снял со стены кинжал.

– Изобретательные существа эти лопухоиды! Взгляни: немецкий десантный кинжал! Лезвие у него треугольное. Раны, нанесенные таким кинжалом, не закрываются. А Улите я недавно подарил рапиру. Как она легка, как изящна, как смертоносна! Смерть от такой рапиры просто счастье. Она не режет – она жалит, как пчела... Правда, она еще не определилась, чем ей больше нравится работать – шпагой или рапирой.

– Я не люблю рапиры. Вообще не люблю ничего колющего, что убивает, – сказала Даф.

Арей вздохнул.

– Как ты испорчена! Не хочешь колющее, давай я подарю тебе рубящее-дробящее. У меня есть отличный боевой топор! Держи! Заметь, как удачно подобран вес. Обычно боевым топором не нанесешь много ударов. Этот же просто порхает. Можно работать одной, можно двумя руками...

– Вы смеетесь надо мной, да? Я не люблю оружия, – терпеливо повторила Даф.

– Привыкай любить. Это раньше ты могла обходиться без оружия. Теперь, боюсь, тебе придется пересмотреть свою пацифистско-пофигистическую доктрину, – жестко заявил Арей.

Дафна внимательно посмотрела на Арея. Она почувствовала, что сказано это неспроста.

– Что вы имеете в виду?

– Где твоя флейта? Вытащи ее! Играй! – приказал Арей.

– Здесь, в резиденции? – растерялась Даф.

– Делай, что я говорю! Не притворяйся, что ты никогда этого не делала. Ложь я ненавижу больше, чем нарушение правил.

Даф неохотно извлекла из рюкзака флейту.

– Атакуй меня маголодией! – нетерпеливо велел Арей.

– Вас?

Мечник досадливо поморщился.

– О, Тартар! Неужели у меня проблемы с дикцией? Ну не хочешь атаковать меня, разбей этот стакан! Живее!

Даф пожала плечами и послушно выдохнула маголодию. На стакан она даже не взглянула. Ей и так было ясно, что он разлетелся. Иначе просто быть не могло. Силы маголодии хватило бы и на сейфовую дверь.

– И это все? Что, на посуду рука не поднимается? Вот он, комплекс идеальной домохозяйки! – услышала она насмешливый голос Арея.

Даф недоверчиво уставилась на стакан. Он стоял целый и невредимый и явно издевался над ней. Даф повторила попытку еще трижды. В последний раз она сгоряча использовала маголодию, мощи которой хватило бы, чтобы подорвать танк. Бесполезно. Стакан преспокойно стоял на столе и глумился над неудачливым стражем.

– Теперь тебе все ясно? Поняла, чем Тухломон обрызгал флейту? – поинтересовался Арей.

– Нет.

– Плохо. Полагаю, эта была та дрянь, которой старик Харон обмазывает свою ладью, чтобы его старое корыто не нахлебалось воды из Леты. Не помню точно состав. Смола анчара в смеси со смолой тиса, немного дурмана и что-то еще по мелочи.

– Но зачем? – растерялась Даф.

– Проверенное средство, чтобы сделать гадость стражу света. Тебя лишили твоего дара и всех магических способностей. Лишили подленько, но надежно. Нарушили связь между тобой и твоими бронзовыми крылышками. Теперь ты обычная земная девица скольких-то там лет. Пятнадцати? Шестнадцати? Теперь ты и взрослеть будешь точно так же, как и люди, – Арей пожал плечами. – Я не силен в биологии, если она не относится к способам убийства.

Это было уже слишком. Есть новости, которые обрушиваются на тебя, как потолок. Даф моргнула, пытаясь сфокусировать зрение, покачнулась и ухватилась за стену. Арей, не вставая, придвинул ей взглядом стул. Бесцеремонно толкнув Даф сзади под колени, стул вынудил ее сесть.

– Привыкай к тому, что ты стала обычной, светлая! Твоя связь с крыльями нарушена. Ты не сможешь летать. Тебя легко ранить или убить. Скоро ты, возможно, впервые поймешь, что такое грипп. Твоей флейтой даже народного хора теперь не распугаешь, – безжалостно продолжал Арей.

Дафне казалось, что его слова влажной тряпкой хлещут ее по лицу. Даф долго разглядывала полировку стола, потом тихо спросила:

– Зачем Тухломон это сделал? Он не решился бы на это сам.

У Арея это не вызвало возражений.

– Само собой. Тухломон на редкость расчетливый пластилиновый уродец. Он и нос просто так не почешет. Прикажут тебе ножки облобызать – облобызает, прикажут тебя зарезать во сне – зарежет.

– Но почему? Кто ему велел?

Арей откинулся в кресле. Спинка страдальчески застонала под его весом. Мебель у мечника долго не жила. Что не ломалось само, разрубалось под горячую руку.

– Не будь ребенком, Даф! Тебя обмануть или сказать правду?

– Я и сама знаю! Лигул, эта тупая скотина, мне не доверяет, считает, что я плохо влияю на Буслаева, и хочет вывести меня из игры... – тихо сказала Даф.

– А ты на него плохо влияешь? – быстро спросил Арей.

Даф смутилась. Вопрос был по сути. Мечник снисходительно похлопал ее по плечу.

– Можешь не отвечать. По мне, так влияй и дальше, – разрешил он.