Лед и пламя Тартара - Страница 64

Ната отскочила, замахала рукой и, видя, что сбить огонь не удается, рванула в ванную. Позвать на помощь Мошкина, который в углу комнаты скромно листал журнальчик для домохозяек, она не догадалась. Однако огонь погас еще на пороге, когда расстояние между Натой и тетрадью увеличилось метров до трех. Ната испуганно оглядела руку. Никаких ожогов. Даже едва заметные, похожие на персиковый пух волоски на запястье не свернулись от жара.

– Ну и гады же эти светлые! – сказала Ната огорченно.

– Я бы на твоем месте радовался, что заклинание ставили светлые, – заметил Чимоданов.

– Почему?

– Рука целая. Если бы заклинание ставили темные, у тебя бы торчала обугленная кость, а на ней некоторое количество готового шашлыка, – с явным удовольствием сказал Петруччо.

Евгеша закончил читать рецепт приготовления гуся с яблоками, грустно облизнулся и закрыл журнальчик для домохозяек.

– Только людям аппетит распаляют. Хотя я же, по-моему, не люблю гусей, нет? – спросил он.

Мошкину никто не ответил. Его риторические вопросы чаще всего оставались без внимания. Какой-то звук привлек его внимание. Евгеша опустил голову.

– Чемодан, ты кое-что забыл! Бомбу! – не повышая голоса, сказала он.

Это было дело привычное. У ножки стула, на котором сидел Мошкин, что-то тикало. Небольшой пакет, к которому был прикручен будильник. Чимоданов с воплями набросился на Зудуку. Тот забился за батарею и, защищаясь, кололся булавкой. После третьей попытки выцарапать его Чимоданов сдался.

– Только высунься! – пригрозил он и, вернувшись к бомбе, умело разминировал ее.

– Заряд не очень сильный. Но ножку бы оторвало, – сказал он Мошкину.

Мягкий Евгеша не стал уточнять, какая ножка имеется в виду: ножка стула или его собственная. Или, может, обе сразу?

– У твоего Зудуки синдром эмоциональной недостаточности, – заявила Ната.

– ??

– Моральные уроды посылаются нам на пути затем, чтобы на их фоне мы больше ценили нормальных людей. Когда еще так обрадуешься вкусу обычного супа, как не после супа пересоленного? – нравоучительно произнесла Ната.

Она, как актриса, обожала испытывать себя в различных амплуа. В том числе в нравоучительном.

– Подчеркиваю! Мой Зудука не моральный урод, а моральный уродик. Разница колоссальная, особенно для понимающего человека, – мрачно сказал Чимоданов и погрозил батарее кулаком.

– Тебе виднее. Как-никак Зудука твое творение, а все, что мы делаем, вольно или невольно получается по нашему образу и подобию, – проговорила Ната.

Неожиданно Вихрова вскрикнула, не отрывая взгляда от окна. Это был холодный информативный вопль, ибо Ната всегда заботилась о том, чтобы выглядеть уместно и случайно не использовать больше эмоциональных сил, чем следует.

В стекле маячила плоская круглая рожа, совершенно разбойничья по виду. Припухшие скулы, низкий лоб с выступом черных жирных волос и – главное! – в подлом предвкушении скалящийся рот. Красные глазки быстро перебегали с Чимоданова на Нату, а с Наты на Мошкина.

Заметив, что обнаружена, рожа без спешки отлипла, ухмыльнулась, зыркнула и исчезла.

– Кто это был? Комиссионер? – спросила Ната.

Чимоданов подошел к стеклу, открыл раму и после некоторого колебания потрогал оставшуюся на стекле грязь пальцем.

– Комиссионер-то он, может, и комиссионер, да только какой-то неправильный, – заявил он.

– Почему неправильный?

– Потому что это не пластилин. Абсолютно натурально не пластилин... – Чимоданов показал ей палец, покрытый коричневой, быстро засыхающей жижей.

– Вытри! – быстро сказал Мошкин.

– Зачем?

– Она разъела стекло. Это комиссионер, вылепленный в Нижнем Тартаре. Обычные пластилиновые там сразу раскисают. Эти не такие гибкие, как наши, не такие увертливые и хитрые. Эйдос им выцыганить сложно – мозгов не хватает, – сообщил Евгеша.

– А зачем тогда они нужны?

– Их используют как ботов или дублей – в сражениях на второстепенных участках. Для создания массовости, для разведки и просто как пушечное мясо. Воины они не ахти, зато и вреда им особого не причинишь. Глина есть глина. Особенно огнеупорная. Картечь в ней застревает. Даже заклинания и те вязнут. Ну, кроме самых сильных, конечно...

– Откуда ты знаешь? – спросила Ната.

Вопрос был сформулирован неверно. Мошкин сразу занервничал. Засомневался.

– Откуда я знаю, да? Мне ведь этого никто не говорил, нет?

Ната погладила его по голове. Ее слабая и тонкая рука наделена была особой силой. Евгеша от удовольствия едва не замурлыкал.

– Успокойся! Все хорошо. Тебя никто не ругает. Тебе Арей сказал?

– Нет. Я читал. Я же много читаю, да?

– Много, родной, много. Все читаешь и читаешь. А что им от нас надо, этим комиссионерам из Нижнего Тартара?

– Не знаю. Но если интересно, то можно спросить, – предложил Мошкин.

– У кого?

– Да у них вот!

Ната оглянулась. Окно было облеплено ухмыляющимися разбойничьими рожами. Их было не меньше десятка. Судя по звукам, доносящимся из кухни, там вторжение уже началось.

– Что им надо? – нервно спросила Ната.

– Уж точно не твой автограф. Не хочешь попытаться их охмурить? – поинтересовался Чимоданов.

Стекло треснуло. В комнату полезли комиссионеры. У некоторых в зубах поблескивали ножи.

Мошкин выхватил меч. Чимоданов после непродолжительного размышления материализовал боевой топор. С мечами у него не особо ладилось. Несмотря на все старания Арея обучить его бою на мечах, взъерошенному, маленькому, вспыльчивому Петруччо куда больше подходил топор. Интересно, как бы он отреагировал, скажи ему кто-то, что топор – любимое оружие гномов?